Моя смерть разрубит цепи сна, когда мы будем вместе.
Но где-то есть тот дом, где мы всегда будем желанны,
А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит.
И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы,
И извлечёт все пули у нас из груди.
А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит.
И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы,
И извлечёт все пули у нас из груди.
Хочется жить в какой-нибудь маленькой и уютной вселенной, и идти по залитой ранне-осенним солнцем дороге, и сидеть на самой последней ступеньке самой последней лестницы, или на низенькой ограде в каком-нибудь дворе - и обязательно курить, и учиться где-нибудь, где называют всех по имени, и можно стоять и ждать кого-нибудь в узком длинном коридоре у окна, вглядываясь в чёрное холодное пространство, а потом идти вместе домой под чудом не потерянным зонтом; а затем - вырасти и уехать, и жить в своём собственном захламленном тетрадями и цветными рисунками пространстве, и учиться чему-то интересному, а главное - знать, что где-то, не очень уж и далеко, есть место, куда можно вернуться и тебя точно за всё-всё простят.
Вот сейчас я так отчётливо чувствую, что что-то важное закончилось, а что-то - так и не началось.